Еще одна жизнь. Как песчинка на пляже. Биение пульса. Дыхание. Мысли. Попытка придать себе капельку смысла, назвать сей отрезок судьбой.
читать дальшеНа месте тебя мог родиться любой. Носить твое имя, крыло и рубашку. Любить твои диски, гитару, фисташки, девчонку, с которой ты спишь.
Зачем же тогда ты со мной говоришь? Устал от метро? От работы? Кредитов? А, может, голодным прикинулся сытый и требует что-то опять?
читать дальшеСосед твой из третьей в свои двадцать пять не может «бежать» до метро на коляске. Кредиты и вовсе покажутся сказкой тому, кто считает часы.
Тебе ли пенять на длину полосы, что в черный окрасил по собственной воле? И ссору с девицей приравнивать к боли, которой тебе не понять?
И даже меня ты не можешь узнать. А мы ведь встречались... Не помнишь ту осень? Разбитый «Хендай» на шоссе номер восемь... Я выбрал тогда твою мать.
это страшное чувство почти упыриной жажды, это пепел от сердца вместился в одной горсти. говорят, если эльфы и любят, то лишь однажды, а потом хоть трава – и всё прочее – не расти. это страшная крепость на выжженном напрочь поле, это даже не за́мок, а черный стальной замо́к. человек бы не выдержал столько отборной боли: это только эльфийский подкидыш снести бы смог. тихо звезды горят сигаретными огоньками, замолкают товарищи, скорбно молчат враги.
в тишине с сердца в воду падает стылый камень, и по темной воде, сверкая, идут круги.
Стихотворение дня Вера - она гонщица. Она моё вдохновение в моменты, когда хочется лицом в подушку и лежать, пока этот мир не кончится, ну или не кончусь я. Когда всего так наелся, что хочется только "мама, ну зачем ты меня сюда?". Благодаря ей внутри "ещё что-то сердится". Мне очень обидно за Веру, когда её ругают за то, что она пишет о политике. А как не писать? Должна же быть какая-то гражданская позиция, какой-то свой глазок, сквозь который можно хотя бы попытаться что-то понять. Пусть даже я не совсем разделяю её позицию, но она имеет право. Спасибо, Вера!
саше гаврилову
край у нас широк, изобилен, бесконечно сакрален сколько у нас древних зубодробилен, вековых душераздирален
читать дальшеперед путешественником, где чёрен, где еще промышленно не освоен, целый горизонт лежит живодёрен и предателебоен
всяк у нас привит, обезболен, власти абсолютно лоялен, это слышно с каждой из колоколен, изо всех шапкозакидален
и сладкоголосый, как сирин, и красивый, как сталин нами правит тот, кто всесилен и идеален
от восторга мы не ругаемся больше матом, не ебёмся, не курим, нас по выходным только к банкоматам выпускают из тюрем
в школе, без вопросов и встречных реплик, наши детки, краса-отрада, собирают нам из духовных скрепок макеты ада
судя по тому, как нас вертухаи обходят хмуро, и на звук подаются, дрогнув, - скоро снова грянет большая литература и кинематограф
началось все с ангела - он временно замолчал, он меня по глобусу вычислил, по пособиям изучал, и дышал, и даже порою песни пел у плеча. а потом устал, наверное, и заскучал. говорит: я побуду здесь, а ты дальше пойдешь сама у тебя и летом в душе зима и зимой - зима, и еще пару лет и точно сойдешь с ума...
читать дальшену а мне за это так не хочется отвечать, ты иди, не бойся, и тиснул на лоб печать...
пропустили меня после пары звонков наверх. я у них в документах значусь как белый стерх. а на фото - глава отряда отборных стерв, и характер скручен как самый зудящий нерв.
я иду и думаю: черт возьми, дожила - в обе стороны от меня пустота и мгла. и печаль - длиною в ладонь из груди игла... я б еще тогда повернула, но не смогла.
подошел ко мне начальственный господин говорит: заполни анкету, вопрос один: что ты хочешь, детка, что выдать тебе подарком? заполняй и дальше - налево и в эту арку. но подумай, тебе осталось почти полвека... я ему: а мне бы любовь одного человека, чтоб ему без меня, как без воздуха, как без света... а другого вроде бы больше желанья нету.
он внимательно посмотрел и пожал плечом мол, с такою дурой вести разговор о чем?
ангел встретил у выхода: большего не смогла? до сих пор длиною в ладонь из груди игла...