Словно сыплется под ноги твой небосвод, Високосный, последний кончается год, Недосказанность, мгла и усталость в крови. Не отмажешься стертым до дыр "Се ля ви!" читать дальше
Не отмажешься, только измажешь лицо, Имена остаются на сердце рубцом, И ты давишь в себе пресловутый оскал, Когда бомбой стучит откровенье в висках.
Когда счетчик дробит на клочки тишину, Взять бы, просто сорваться, уйти на войну, Чтобы глазом - к прицелу, а к сердцу - приклад, Раз не можешь любить, не обманывай ад.
Не обманывай черта и с ним заодно Это небо, что падает под ноги дном И похож на тоннель ледяной водосток... Високосный уходит с ударом в висок.
Если написано красным "Не заходить!", Шёл бы тогда ты, солнышко, стороной. Если шрапнель засядет в твоей груди, Именно ты и будешь тому виной. читать дальше
Видишь: закрыто, по контуру пущен ток, Разве что труп над воротами не гниёт. Как ты решил, что раз не прошёл никто, Только тебе хватит сил покорить Её?
Как ты решил, что нежного "я люблю" Будет довольно, чтоб в душу Её войти? Думаешь, первым ей посвящаешь блюз, Думаешь, первым входишь мишенью в тир?
Думаешь, яркая надпись про "не влезать" - Просто проверка, на прочность ли, прямоту. Так что готовься потом уползать в слезах, Чувствуя, как замедляется сердца стук.
Лезешь к огню - не бойся тогда огня, Ожог получив - слёзы не лей дождём.
Если ошибся - лишь на себя пеняй: Ты видел надпись. Ты был предупреждён.
бог мой бог мой, чего тебе не хватает для счастья? он ест карамельки на пристани и смотрит на море. бог, а давай никогда не будем прощаться, давай - нам будет вечно по двадцать, не будем об этом спорить. читать дальшебог, давай не станем топтать крокусы и устраивать конец света. давай закроем глаза - так вообще конца не видно. у нас ведь есть море, солнце и это лето, давай без аллюзий на метаморфозы овидиевы, вообще без этих сцен из греческих мифов (особенно в куновском пересказе для младшей школы). в конечном итоге все, что есть в этом мире из наших с тобой безумных фантазий исходит, из наших с тобой разговоров на теплой кухне, из нашего смеха с привкусом ночи и кофе. бог, это мы заплетали сети из этих улиц, бог, это мы отражаемся в стеклах оконных. это мы целуемся украдкой перед подъездом, это мы с тобой торчим изо всякой щели. бог, неужели для нас здесь нет больше места? бог, неужели для нас здесь нет больше цели? давай сделаем вид, что мы просто люди, что нам по двадцать и бесконечный Вудсток... бог, ну что тебе стоит, давай просто будем. сделаем вид, что ветер не студит висок, что карамельки - это всё, что нужно для счастья, а автостопом к северу - не сейчас... бог мой, давай не будем с тобой прощаться с этим безумным миром на этот раз.
* * * Глаза с каждым днем прозрачней Стекла и зима под кожей Свернулась в клубок. Мне мрачно? Ничуть. Мне светло, но все же... Зима наступила в мире, Зима охватила город, Зима нас с тобой помирит, Метель запихнув за ворот. Смотрю на страницы блога: Чужие слова и лица, Бессмысленно-злые строки, Пустые от чувств страницы. Зима обнимала стужу, Зима выгоняла осень. Зима закричала: "Нужен!" Но ветер шепнул: "Не очень". Бессмысленно злить и злиться, Декабрь озябший плачет. Становятся снегом лица И взгляд - с каждым днем прозрачней.
«Однажды, в 1713 году, мне приснилось, что я продал душу дьяволу. Все было так, как я желал — мой новый слуга был готов исполнить любое моё желание. Я дал ему свою скрипку, чтобы понять, может ли он играть. Как же я был ошеломлён, услышав такую замечательную и прекрасную сонату, исполненную с таким мастерством и искусством, которую я даже не мог представить. Я чувствовал себя заколдованным, не мог дышать, и тут я проснулся. Сразу же я схватил скрипку, чтобы хотя бы частично запечатлеть мой сон. Увы, отличие между тем, что я услышал, и записал, огромно. Тем не менее, я всё равно назвал это сочинение „Дьявольской трелью“».