Алисе всё это месяц который снится, будто кино поставили на повтор.
Во снах королева Белая что-то злится, топает ножкой злобно и бьёт фарфор (осколки фонтаном брызжут, взрезая воздух, и опадают звонко к её ногам), свои отраженья ловит в реке и в звёздах, лунные блики дарит как жемчуга.
Лазурное небо хмурят седые тучи, с севера явно движется злой циклон. Далёким раскатом гром прогремит трескучий, молнией вспыхнет треснувший небосклон.
Течёт в королевстве жизнь так привычно-гладко, сходит с ума — ступенькою ниже в день. В траве затерялась Кролика вновь перчатка, кто-то стенает, жалуясь на мигрень.
Улыбка Чешира всюду теперь мелькает, хитрой насмешкой словно с собой зовёт. Улыбка везде-то, только никто не знает, где пропадает этот проклятый кот.
В клубничном варенье плавают сонно мухи; пчёлы туда же целятся с вышины; вороны слетелись, видимо, с голодухи; в чайнике спят с заваркою грызуны.
В загадках ответы ищет безумный Шляпник, путает чашки, Соню толкает в бок. Смеётся, коль Соня что-нибудь хмуро ляпнет, прячет жуков в свой спичечный коробок.
Алиса всё помнит. Это немного странно. Сколько прошло истерзанных пыльных лет? Она выдыхает, утром проснувшись, рвано: так не бывает, это ведь детский бред.
Сестра засмеётся: "Что ты, Алиса, что ты? Ты говорила: это всего лишь сон. Какой, говоришь, там месяц пошёл по счёту? Ну, успокойся, яблочный выпей сок".
Сестра вспоминает давнее воскресенье. Лет-то прошло... наверно, уже не счесть.
Алиса пьёт чай с бисквитами и вареньем.
Стрелки часов, конечно, покажут шесть.