Не нужно встречаться. Правда. Ты уж поверь. Мне тяжко даже с собой, ни к чему другие. Ты как себе это видишь? Я вижу две щебечущие за чаем большие гири.
Ты греешь мои кошмарные ноябри инъекциями эмоций, цветом акаций. Но вне наших текстов нам не о чем говорить, поэтому лучше и не пересекаться.
А байки о том, как время ты коротал над белой степью листа, и о том, как стать становится старостью, и о том, как устал. О том, как мы дышим в такт и думаем в такт, мне незачем слушать, брат. Я знаю и так.
Бывает, просыпаешься поутру: пафосный, хмурый, смотришь с тоской в окно. Что бы сказал сейчас твой ушедший друг? Не всё ли равно? Ты заметил? Они давно сжимают кольцо. Скоро, должно быть, уйдёшь к ним сам. У меня в плеере полно мертвецов: их музыка, их голоса.
Это не страшно, выдохни, оглянись. Даже забавно, эдакая игра: мертвые говорят из книжных страниц, из старых телепрограмм. Мертвые в каждом доме, в любой толпе, На улицах, на плакатах, в старых газетах. Я, например, не знаю, где я теперь, Когда ты читаешь это.
Ты думаешь: когда увидишь его, кровь твоя превратится в сидр, воздух станет густ и невыносим, голос - жалок, скрипуч, плаксив. Ты позорно расплачешься и упадёшь без сил.
А потом вы встречаетесь, и ничего: никаких тебе сцен из книг. Ни монологов, ни слёз, ни иной возни. Просто садишься в песок рядом с ним, а оно шумит и омывает твои ступни.