[samdina]

Пишет  vasilisa):

аналогия с зоной интересна.никогда не могла объяснить иррациональное отрицание геев со стороны вроде вполне адекватных парней.а ларчик просто открывался...

Пишет  julia-sp:

Почему у нас такая гомофобия, а на Западе такая толерантность?
      Наткнулась сегодня. Очень интересная точка зрения.

Олег АНШАКОВ, профессор РГГУ

      СТРОГО 18+ (много ненормативной, грубой и жаргонной лексики и разных неприятных для девушек вещей)

      В этом посте я попытаюсь дать простой ответ на этот вопрос. Точнее, простые ответы на эти два разных вопроса. Простые – значит, упрощенные, примитивные, с отбрасыванием деталей, тонкостей, второго, третьего и т.д. планов и т.п. Т.е., постараюсь выделить то, что, на мой взгляд, является главным.
      Америку не открою. Все это, по-моему, лежит на поверхности и всем давно известно. Не надеюсь кого-то переубедить, так как переубедить убежденного в чем-то человека вообще невозможно. Убежденные люди рациональные аргументы игнорируют.
      Не собираюсь ничего оценивать. Не собираюсь утверждать, что гомофобия – это плохо, а толерантность – хорошо (или наоборот). Очень многие люди очень страстно и то, и другое неоднократно обосновывали, но так и не обосновали.
      Я собираюсь просто объяснить (как я это понимаю), почему у нас гомофобия, а на Западе – толерантность, не делая никаких явных оценок.

      ***
      Итак, вопрос первый. Почему у нас гомофобия? Причем среди мужчин. Включая мужчин интеллектуальных, умных, тонких, оригинально мыслящих (и не считающих себя гомофобами). Гомофобная женщина всегда вызывает у меня удивление, а гомофобного мужчину я воспринимаю как должное.
      Попробую дать объяснение российской мужской гомофобии.
      Надо быть уж совсем идиотом (вроде князя Мышкина), чтобы не знать, что на мужской зоне зеки делятся на несколько каст (мастей), среди которых есть каста пидарасов (опущенных). Перечислять все эти касты я здесь не буду (хотя их немного), так как разные авторы приводят разную классификацию, а я в этом деле экспертом не являюсь.
      Но в любом случае, каста пидарасов (опущенных, обиженных, петухов) является самой низшей. Это каста отверженных, куда попадают, как правило, за какие-нибудь нарушения неформальных правил зоны. Можно попасть и по глупости, например, проиграть себя в карты или проспорить. Можно попасть и просто потому, что человек не в теме. Поговорить, например, с пидарасом, не зная, что он – пидарас, или иметь сделанную на воле «музыкальную» татуировку, или болтать о своих слишком продвинутых сексуальных практиках.
      Ведь так любимый современными образованными людьми оральный секс, хотя и не является табуированным, но по законам зоны подвергается жесткой регламентации. Давать в рот считается приличным только проституткам, с которыми ни в коем случае нельзя целоваться. Я уж не говорю про куннилингус, который считается абсолютно недопустимым.
      Попадающего в касту пидарасов опускают – насилуют (обычный анальный секс не обязателен, часто используют предметы, черенок от швабры или лопаты, например). Иногда изнасилование заменяют другими действиями, позорящими заключенного. Например, зека можно обо**ать или облить мочой.
      Жизнь пидарасов на зоне тяжела и неказиста. Если, вообще, это можно назвать жизнью. Их постоянно насилуют (вообще-то, они должны давать любому, кто захочет). Пробитые миска и ложка, шконка у параши (это в лучшем случае, можно попасть и под шконку, или вообще быть выгнанным из барака). Раньше, говорят, пидарасы даже не деревьях спали.
      Поэтому все гопники больше смерти (я бы сказал, ГОРАЗДО БОЛЬШЕ СМЕРТИ) боятся стать пидарасами. Это в крови, это в генах, это, наверное, даже передается по наследству.
      А кто из нас не гопник? Если уж совсем честно. У кого нет этого дворового прошлого? У кого никогда не было приятелей, попадавших на малолетку? Кто совсем не в теме про зону и кичу? Я таких рафинированных ботаников представляю себе с трудом.
      Так что в основе российской мужской гомофобии лежит СТРАХ. Страх оказаться отверженным. Не просто быть подвергнутым остракизму, а оказаться в роли постоянно унижаемого, испытывающего непрерывные и непереносимые физические и моральные страдания. Чтобы заглушить этот страх нужно постоянно демонстрировать, что ты – «правильный пацан». А значит – нужно ненавидеть, чморить и мочить «гомиков», «голубых», «пидеров», чтобы никто никогда не догадался об этом страхе.
      Особенно силен этот (доходящий до животного ужаса) страх у латентных гомосексуалов. Они (в отличие от настоящих натуралов) еще и боятся, что люди заметят «особенности их сексуальных предпочтений». Кстати, на зоне заметят обязательно. Именно латентные гомосексуалы являются наиболее отчаянными, наиболее демонстративными гомофобами.
      В общем, я все это понимаю и не готов осуждать. Это действительно страшно. Думаю, что любой интеллектуал, оказавшись на зоне или на киче (а от сумы и от тюрьмы не зарекайся, тем более, в наше неспокойное время), засунет свою толерантность в то место, которое используется для однополого чисто мужского секса, и будет вскрываться, если мусора посадят его в одну камеру с петухами (но это уже вряд ли ему поможет). И разговаривать с петухами не будет, и стоять рядом, и ненавидеть/презирать их начнет, хотя они лично ему ничего плохого не сделали. Это такая разновидность стокгольмского синдрома: мы любим тех, кто делает нам больно, и ненавидим тех, кому делаем больно сами.
      Еще раз повторю: понимаю, сочувствую и не готов осуждать. Также понимаю, что существуют психологические механизмы защиты, которые загоняют этот страх глубоко в подсознание, так что на поверхности остается только ненависть и презрение к «голубым». Понимаю, что в страхе страшно признаться даже самому себе. Это же так позорно – страх! Поэтому придумываются разные псевдорациональные объяснения: «биологическое» отвращение к гомосексуалам (хотя в основе этого отвращения лежит антистокгольмский синдром – мы ненавидим и презираем тех, кому мы делаем больно), представление о «неестественности» гомосексуального поведения (и это несмотря на большую распространенность гомосексуальных связей в дикой природе, у некоторых видов животных гомосексуальные контакты происходят почти на порядок чаще, чем гетеросексуальные, однако ж не вымирают), в самом крайнем случае в дело идут аргументы о греховности содомии (но в Новом Завете о содомии ничего не говорится, а Ветхий Завет, строго говоря, относится к другой религии, и некоторые положения Ветхого Завета в Новом Завете подвергаются существенной модификации, поэтому сам факт отсутствия определенного осуждения содомии в Новом Завете должен хотя бы настораживать и вызывать вопросы).
      В общем, я все готов понять и принять, кроме одного: не надо приплетать к объяснению российской мужской гомофобии науку. Наука тут и рядом не стояла.

      Теперь о том, почему женская гомофобия встречается существенно реже мужской.
      Дело опять в нравах зоны, теперь уже женской. На женской зоне отношение к лесбийской любви сильно отличается от отношения к педерастии на мужской зоне. Коблы (те, кто исполняет роль мужчин) не только не презираются, а зачастую, считаются наиболее авторитетными зечками. На женской зоне тоже есть опущенные, но опускают там не за лесбийский секс, а, например, за детоубийство. Поэтому и страха такого нет, и отношение к однополому сексу у женщин гораздо более терпимое.
      Женская гомофобия все-таки встречается. Но я предполагаю, что она всегда является наведенной, индуцированной, и бывает у тех женщин, которые находятся под идейным влиянием мужчин. Я имею в виду именно идейное влияние. В личной жизни такие женщины могут быть вполне независимыми и даже доминировать над мужчинами.

      ***
      Теперь перейдем к теме, которая, на мой взгляд, гораздо более интересна. К ответу на вопрос «Почему у них (на Западе) – толерантность?». Я обещал дать простой (примитивный) ответ на этот вопрос. Отвечаю: по той же причине, по какой они в шоколаде, а мы – в говне. А именно, потому, что на Западе существует давняя (по крайней мере, 300-летняя) традиция доверять ученым.
      Т.е. правильным на Западе считается не то, что велело считать правильным начальство (король, президент, депутат и т.п.), а то, что считают правильным ученые – эксперты в своей предметной области. Особенно, если экспертов много, и они пришли к единому мнению. У ученых существуют специальные авторитетные органы – международные организации, которые вырабатывают правила игры и решают, что в настоящее время считать верным, а что – нет.
      Вот есть, например, Международный астрономический союз (МАС). Генеральная ассамблея МАС приняла в 2006 году решение исключить Плутон из числа планет Солнечной систем – и всё, Плутон больше не планета. А ведь был Плутон планетой более 70 лет. Но наука развивается, правила игры меняются и Плутон уже не удовлетворяет критериям, которым по утвержденному на Генеральной ассамблее МАС определению должны удовлетворять планеты. Всё.
      А есть еще Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ). Она утверждает правила игры в медицине, в частности, определяет, что считать болезнью, а что – нет. В 1992 год ВОЗ исключила гомосексуальность из числа заболеваний. И всё. С этого момента на Западе гомосексуалов стали считать нормальными людьми. Строго говоря, в США это произошло на два года раньше, но два года для истории – не срок. Т.е., история западной терпимости к гомосексуалам очень короткая. Конечно, у толерантности к сексуальной ориентации есть и предыстория, но это все-таки предыстория, хотя и весьма интересная.
      Я хотел бы особо отметить, что та гордость за свою толерантность, которую так упорно демонстрирует Запад – это гордость неофита. Толерантность к сексуальной ориентации – это совсем новое явление, именно поэтому ей так гордятся, именно поэтому так болезненно воспринимают все, что направлено против нее.
      Кроме того, на Западе стараются забыть (и это получается), что еще совсем недавно по историческим меркам в демократических государствах Запада гомосексуалы не только осуждались общественным мнением, но и подвергались уголовному преследованию, им давали длительные сроки, в общем, ничуть не лучше, чем у нас.
      Совсем недавно, 25 декабря 2013 года, в Рождество, королева Великобритании Елизавета II помиловала великого математика Алана Тьюринга. Помиловала посмертно. Помиловала почти через 60 лет после смерти. Тьюринг в 1952 году был приговорен за гомосексуальные половые акты к химической кастрации и доведен до самоубийства в 1954 году.
      А ведь Тьюринг был не только великим математиком, одним из основоположников теории алгоритмов и одним из создателей теоретического фундамента Computer Science. Он был героем Второй мировой войны. Возможно, величайшим из ее героев. Спасшим десятки тысяч жизней. Он был выдающимся криптографом, сыгравшим ключевую роль в дешифровке сообщений, зашифрованных знаменитой немецкой шифровальной машиной Enigma. Машина-дешифратор называлась, кстати, Turing Bombe.
      Но в демократических государствах закон один для всех. Великого математика и героя войны осудили за гомосексуальную практику так же, как тогда могли осудить любого гомосексуала. Кстати, когда он умер, ему было всего 41 год. Он еще много мог бы сделать. Возможно, лицо компьютерной науки было бы совсем другим, проживи он еще 10, 20 или 30 лет.
      Итак, повторю, на Западе мы имеем толерантность к гомосексуальности именно потому, что люди там привыкли доверять ученым. И если ученые в лице своего самого авторитетного коллегиального органа решили, что гомосексуальность – это нормально, значит так оно и есть. А мысль, что все ученые – дураки, обыкновенному западному человеку в голову не приходит и прийти никогда не сможет.
      Конечно, ученые тоже могут ошибаться. Это все понимают. Но ученые умеют признавать и исправлять свои ошибки. Наука на месте не стоит. Признали же астрономы свою ошибку насчет Плутона. Но, чтобы жить и действовать, человеку нужны какие-то основания. Он должен какие-то утверждения считать истинными. Истинными именно в данный момент, когда он живет и действует. Потом может выясниться, что эти утверждения были ошибочными, но действовать надо именно сейчас.
      Человек вынужден во что-то верить. Дать каждому утверждению строгое обоснование просто невозможно. Кроме того, даже совсем строгое обоснования иногда бывает очень трудно проверить. Поэтому верить необходимо. Вера в науку – это просто вера. Она мало отличается от веры в мудрость начальства, в непогрешимость фюрера или в боговдохновенность Священного Писания. Но наука выработала механизмы преодоления заблуждений. Механизмы гибкие, быстрые и эффективные. Ни власть, ни религия таких механизмов не имеют.
      Если общество верит в науку, то оно развивается более эффективно, быстро и гармонично, чем оно развивалось бы при вере в мудрость вождя или религиозной вере. Это доказано практикой.

      ***
      Вот так мы и живем. С одной стороны – понятия зоны – вещь, безусловно, разумная, но очень уж консервативная. С другой – наука, а значит прогресс, быстрое преодоление заблуждений и стремление к гармонии. Отношение к гомосексуалам – вопрос частный и далеко не самый важный. Важен общий принцип. Кому верить: начальству, попам или ученым?
      Мы верим начальству, которое велит нам верить попам. И мы ничего не производим, ничего не выращиваем, только качаем нефть и газ. Все у нас заграничное. Гражданские самолеты – импортные, автомобили – давно уже только импортные, еда – импортная. Скоро будем закупать оружие, частично – уже закупаем. У нас ничего нет, и не будет, потому что без науки не может быть производства, без науки не будет сельского хозяйства, не будет медицины, не будет современной армии, ничего не будет.
      Но науку нельзя признавать по частям. Ее надо либо принимать полностью, либо не принимать вообще и оставаться в дикости. А если ее признать полностью, то придется признать и равноправие гомосексуалов. Увы!

Ссылка на источник.


может, и так)