04.10.2014 в 21:24
Пишет Тёмная Нимфа:Merry Christmas, Sammy, винцест, G
я не довольна этим текстом ><
Название: Merry Christmas, Sammy
Автор: Тёмная Нимфа
Оформление: Рэйвел
Пейринг: винцест
Рейтинг: G
Жанр: романс
Размер: 1 000 слов
Эпизод: Очень сверхъестественное Рождество
Примечание: написано на 3 тур spn-update
Экран мерцает сменяющими друг друга чёрно-белыми картинками, ель подмигивает Сэму огнями гирлянды, а Дин пальцами выстукивает незамысловатый ритм на пузатом боку стакана. Диктор бодро комментирует матч, стадион взрывается криками ликования в ответ на удачную пробежку; Сэм поднимается, наливает себе ещё эгг-нога и пересаживается ближе к Дину. На самом деле, если он хорошенько пороется в воспоминаниях, Сэм может припомнить и несколько удачно проведённых праздников. Дин начинает мурлыкать рождественскую песенку, и Сэм закрывает глаза.
Первое Рождество, которое они отмечали всей семьёй, было, когда Сэму исполнилось три. Отец тогда ещё, в силу возраста, оставлял их с Дином у знакомых, так что в тот год Сочельник у них оказался настоящим – с накрытым столом, богато украшенной елью и подарками в шуршащей бумажной упаковке.
Правда, про тот праздник Сэм помнит совсем немного: хмурого Дина, наряженного в зелёный с бубенчиками костюм эльфа, липкие от полосатых леденцов-тросточек пальцы и запах виски от отца.
А один раз им довелось встречать Рождество в Техасе, на самой границе с Мексикой. Сэму было девять. Отец оставил их в мотеле, а сам уехал охотиться на чупакабру. Отелем владел толстый мексиканец, который, видимо, в честь праздника нарядился в потёртый красный жилет с грязно-белой меховой оторочкой, смешно топорщившийся на его толстом волосатом пузе – на жилете не хватало пары пуговиц.
У мексиканца была ужасно крикливая жена и целый выводок детей, которые шныряли туда-сюда по коридору мотеля, чем ужасно раздражали Дина. В честь этого он заперся в номере, завалился на кровать с пачкой чипсов и бесцельно по кругу гонял пультом четыре телевизионных канала, которые принимала допотопная антенна – половина из них была на испанском. А Сэм шатался по стоянке, загребая кроссовками рыжую пыль, пялился на прибитый к двери рождественский венок, выглядевший здесь скорее насмешкой, ждал возвращения отца и мечтал о том, чтобы выпал снег. Нет, он, конечно, понимал, что в Техасе это нереально, но глупо продолжал верить в рождественское чудо, равно как и в то, что отец успеет вернуться до ночи.
Когда начало темнеть, к Сэму подошла та самая крикливая мексиканка. Она ласково поманила его и на ломаном английском сказала:
– Большой праздник. Идём. – Потом мексиканка зачастила что-то про Деву Марию, но Сэм мало что разобрал, просто шёл за ней.
Мексиканка привела его в маленькую комнату, большую часть которой занимал стол. За столом уже собралось всё многочисленное семейство, а сам хозяин мотеля, сменив жилет на пёстрой расцветки рубашку, резал индейку. Мексиканка положила кусок Сэму на тарелку, заодно добавив кукурузной каши и тамале и мягко подтолкнула его к свободному стулу. Усевшись на самый край, Сэм во все глаза уставился на галдящих детей и о чём-то громко переговаривавшихся взрослых – большая дружная семья.
– Мэм, – Сэм повернулся к мексиканке, – я должен идти к брату. Понимаете?
Та вопросительно уставилась на него, но девчушка чуть старше Сэма что-то сказала ей по-испански, и она улыбнулась.
– Хороший мальчик, – мексиканка потрепала его по щеке. – Вот, возьми, – она положила Сэму на тарелку ещё еды. – С Рождеством.
– Где взял? – спросил Дин, когда Сэм ввалился в номер с полной тарелкой.
– Хозяйка угостила.
– Хочешь подождём отца? – уточнил Дин.
Сэм поморщился.
– Ты ведь знаешь, он не приедет. Папа не любит Рождество, да?
– Ну, это семейный праздник, – скривился Дин. – В смысле, когда есть и мама, и папа.
– Но у нас ведь всё равно семья? – Сэм с ногами забрался к нему на кровать.
– Конечно, – обнял его за плечи Дин. – Имей в виду, я никогда не оставлю тебя, Сэмми.
– Знаю, – шмыгнул носом Сэм.
– Вот и отлично, – подцепил с тарелки индюшачью ножку Дин. – А теперь утирай сопли и давай ужинать.
В тринадцать лет у Сэма было настоящее, снежное, Рождество на другом от Техаса конце страны в маленьком городке, название которого Сэм уже и не припомнит, в Северной Дакоте.
Сам город выглядел так, будто сошёл с новогодней открытки: занесённые снегом улицы, звенящие в колокольчики Санта-Клаусы на перекрёстках, изыскано украшенные витрины торговых лавок и огромная ель на городской площади. Несколько дней подряд Сэм попросту шлялся по узким улочкам, жадно рассматривая дома и спешивших по праздничным хлопотам прохожих, пока Дин отсиживался в номере мотеля, ворча, какой страшный холод стоит на улице.
В Сочельник отец откуда-то притащил замызганный пластмассовый венок, ведро куриных крылышек и даже швейцарский перочинный нож в подарок Сэму. Правда, он успел напиться ещё до окончания телевизионного показа «Реальной любви» и захрапел в кресле, но тогда Дин сгрёб Сэма в охапку и потащил его на улицу.
– Тихая ночь, святая ночь, – горланил Дин, перекрикивая колядующих, а потом они с Сэмом валялись в сугробах.
Чтобы Дин не замёрз, Сэм обмотал ему вокруг шеи свой толстый шерстяной шарф.
Рождество 1999 года Сэм вообще пропустил. Они тогда охотились в Небраске на какую-то зубастую тварь, и Сэм три дня провёл в библиотеке, выискивая информацию, где эта дрянь может обитать и как с ней бороться.
Библиотека на время праздников, конечно же, была закрыта, так что Сэм «проходил» в неё не с парадного входа. Под утро, вывалившись из библиотечного окна, он сообразил, что наступило Рождество, лишь потому, что увидел разбиравших ограды ёлочных базаров продавцов, а сами нераспроданные деревья валявшимися под ногами в грязном снегу.
Сэм кое-как доплёлся до мотеля, мечтая завалиться спать, но этому не суждено было сбыться. Едва он расстегнул куртку, как дверь номера распахнулась, и на пороге, цепляясь за косяк, возник Дин, весь залитый кровью.
– Позаботься о нём, – отрывисто бросил отец. – А я ещё не закончил…
Дальнейших слов кинувшийся к Дину Сэм уже не расслышал.
Он плохо помнил, как снимал с брата рубашку и ножом вспарывал заскорузлую ткань футболки, зато в память буквально врезалась картинка практически в клочья разодранного бока Дина.
У Сэма дрожали руки, когда Дин повалился на кровать и простонал:
– Тащи бутылку виски и шей давай.
Сэм, хлюпая носом, осторожно обрабатывал раны, а потом долго негнущимися пальцами аккуратно втыкал иглу в кожу, стягивая края. Когда он наконец закончил и перебинтовал Дину бок, то попросту шлёпнулся на колени и позорно разрыдался, уткнувшись лицом в заляпанные грязью джинсы Дина.
– Ненавижу тебя. Ненавижу. Ненавижу! – повторял Сэм, стискивая в кулаках покрывало.
А Дин отвечал ему что-то неразборчиво и гладил по голове.
Рождественское чудо тогда всё же произошло, и Дин выкарабкался.
Сэм поворачивается к Дину и внимательно смотрит на брата. Сэм столько раз боялся потерять его, что ему кажется, чувство должно было бы притупиться. Это словно смириться с неизбежным, но Сэм твёрдо уверен, что не смирится никогда.
– Ты обещал, что не оставишь меня, – с какой-то детской обидой в голосе произносит он и, привалившись к Дину, глупо тычется носом ему в шею, вдыхая родной запах.
– Девчонка, – ласково говорит Дин. – Так и знал, что тебе надо наливать безалкогольный эгг-ног. Идём-ка спать. – Он выключает телевизор и добавляет: – Мы что-нибудь придумаем, Сэмми. Обещаю.
URL записия не довольна этим текстом ><
Название: Merry Christmas, Sammy
Автор: Тёмная Нимфа
Оформление: Рэйвел
Пейринг: винцест
Рейтинг: G
Жанр: романс
Размер: 1 000 слов
Эпизод: Очень сверхъестественное Рождество
Примечание: написано на 3 тур spn-update
Экран мерцает сменяющими друг друга чёрно-белыми картинками, ель подмигивает Сэму огнями гирлянды, а Дин пальцами выстукивает незамысловатый ритм на пузатом боку стакана. Диктор бодро комментирует матч, стадион взрывается криками ликования в ответ на удачную пробежку; Сэм поднимается, наливает себе ещё эгг-нога и пересаживается ближе к Дину. На самом деле, если он хорошенько пороется в воспоминаниях, Сэм может припомнить и несколько удачно проведённых праздников. Дин начинает мурлыкать рождественскую песенку, и Сэм закрывает глаза.
Первое Рождество, которое они отмечали всей семьёй, было, когда Сэму исполнилось три. Отец тогда ещё, в силу возраста, оставлял их с Дином у знакомых, так что в тот год Сочельник у них оказался настоящим – с накрытым столом, богато украшенной елью и подарками в шуршащей бумажной упаковке.
Правда, про тот праздник Сэм помнит совсем немного: хмурого Дина, наряженного в зелёный с бубенчиками костюм эльфа, липкие от полосатых леденцов-тросточек пальцы и запах виски от отца.
А один раз им довелось встречать Рождество в Техасе, на самой границе с Мексикой. Сэму было девять. Отец оставил их в мотеле, а сам уехал охотиться на чупакабру. Отелем владел толстый мексиканец, который, видимо, в честь праздника нарядился в потёртый красный жилет с грязно-белой меховой оторочкой, смешно топорщившийся на его толстом волосатом пузе – на жилете не хватало пары пуговиц.
У мексиканца была ужасно крикливая жена и целый выводок детей, которые шныряли туда-сюда по коридору мотеля, чем ужасно раздражали Дина. В честь этого он заперся в номере, завалился на кровать с пачкой чипсов и бесцельно по кругу гонял пультом четыре телевизионных канала, которые принимала допотопная антенна – половина из них была на испанском. А Сэм шатался по стоянке, загребая кроссовками рыжую пыль, пялился на прибитый к двери рождественский венок, выглядевший здесь скорее насмешкой, ждал возвращения отца и мечтал о том, чтобы выпал снег. Нет, он, конечно, понимал, что в Техасе это нереально, но глупо продолжал верить в рождественское чудо, равно как и в то, что отец успеет вернуться до ночи.
Когда начало темнеть, к Сэму подошла та самая крикливая мексиканка. Она ласково поманила его и на ломаном английском сказала:
– Большой праздник. Идём. – Потом мексиканка зачастила что-то про Деву Марию, но Сэм мало что разобрал, просто шёл за ней.
Мексиканка привела его в маленькую комнату, большую часть которой занимал стол. За столом уже собралось всё многочисленное семейство, а сам хозяин мотеля, сменив жилет на пёстрой расцветки рубашку, резал индейку. Мексиканка положила кусок Сэму на тарелку, заодно добавив кукурузной каши и тамале и мягко подтолкнула его к свободному стулу. Усевшись на самый край, Сэм во все глаза уставился на галдящих детей и о чём-то громко переговаривавшихся взрослых – большая дружная семья.
– Мэм, – Сэм повернулся к мексиканке, – я должен идти к брату. Понимаете?
Та вопросительно уставилась на него, но девчушка чуть старше Сэма что-то сказала ей по-испански, и она улыбнулась.
– Хороший мальчик, – мексиканка потрепала его по щеке. – Вот, возьми, – она положила Сэму на тарелку ещё еды. – С Рождеством.
– Где взял? – спросил Дин, когда Сэм ввалился в номер с полной тарелкой.
– Хозяйка угостила.
– Хочешь подождём отца? – уточнил Дин.
Сэм поморщился.
– Ты ведь знаешь, он не приедет. Папа не любит Рождество, да?
– Ну, это семейный праздник, – скривился Дин. – В смысле, когда есть и мама, и папа.
– Но у нас ведь всё равно семья? – Сэм с ногами забрался к нему на кровать.
– Конечно, – обнял его за плечи Дин. – Имей в виду, я никогда не оставлю тебя, Сэмми.
– Знаю, – шмыгнул носом Сэм.
– Вот и отлично, – подцепил с тарелки индюшачью ножку Дин. – А теперь утирай сопли и давай ужинать.
В тринадцать лет у Сэма было настоящее, снежное, Рождество на другом от Техаса конце страны в маленьком городке, название которого Сэм уже и не припомнит, в Северной Дакоте.
Сам город выглядел так, будто сошёл с новогодней открытки: занесённые снегом улицы, звенящие в колокольчики Санта-Клаусы на перекрёстках, изыскано украшенные витрины торговых лавок и огромная ель на городской площади. Несколько дней подряд Сэм попросту шлялся по узким улочкам, жадно рассматривая дома и спешивших по праздничным хлопотам прохожих, пока Дин отсиживался в номере мотеля, ворча, какой страшный холод стоит на улице.
В Сочельник отец откуда-то притащил замызганный пластмассовый венок, ведро куриных крылышек и даже швейцарский перочинный нож в подарок Сэму. Правда, он успел напиться ещё до окончания телевизионного показа «Реальной любви» и захрапел в кресле, но тогда Дин сгрёб Сэма в охапку и потащил его на улицу.
– Тихая ночь, святая ночь, – горланил Дин, перекрикивая колядующих, а потом они с Сэмом валялись в сугробах.
Чтобы Дин не замёрз, Сэм обмотал ему вокруг шеи свой толстый шерстяной шарф.
Рождество 1999 года Сэм вообще пропустил. Они тогда охотились в Небраске на какую-то зубастую тварь, и Сэм три дня провёл в библиотеке, выискивая информацию, где эта дрянь может обитать и как с ней бороться.
Библиотека на время праздников, конечно же, была закрыта, так что Сэм «проходил» в неё не с парадного входа. Под утро, вывалившись из библиотечного окна, он сообразил, что наступило Рождество, лишь потому, что увидел разбиравших ограды ёлочных базаров продавцов, а сами нераспроданные деревья валявшимися под ногами в грязном снегу.
Сэм кое-как доплёлся до мотеля, мечтая завалиться спать, но этому не суждено было сбыться. Едва он расстегнул куртку, как дверь номера распахнулась, и на пороге, цепляясь за косяк, возник Дин, весь залитый кровью.
– Позаботься о нём, – отрывисто бросил отец. – А я ещё не закончил…
Дальнейших слов кинувшийся к Дину Сэм уже не расслышал.
Он плохо помнил, как снимал с брата рубашку и ножом вспарывал заскорузлую ткань футболки, зато в память буквально врезалась картинка практически в клочья разодранного бока Дина.
У Сэма дрожали руки, когда Дин повалился на кровать и простонал:
– Тащи бутылку виски и шей давай.
Сэм, хлюпая носом, осторожно обрабатывал раны, а потом долго негнущимися пальцами аккуратно втыкал иглу в кожу, стягивая края. Когда он наконец закончил и перебинтовал Дину бок, то попросту шлёпнулся на колени и позорно разрыдался, уткнувшись лицом в заляпанные грязью джинсы Дина.
– Ненавижу тебя. Ненавижу. Ненавижу! – повторял Сэм, стискивая в кулаках покрывало.
А Дин отвечал ему что-то неразборчиво и гладил по голове.
Рождественское чудо тогда всё же произошло, и Дин выкарабкался.
Сэм поворачивается к Дину и внимательно смотрит на брата. Сэм столько раз боялся потерять его, что ему кажется, чувство должно было бы притупиться. Это словно смириться с неизбежным, но Сэм твёрдо уверен, что не смирится никогда.
– Ты обещал, что не оставишь меня, – с какой-то детской обидой в голосе произносит он и, привалившись к Дину, глупо тычется носом ему в шею, вдыхая родной запах.
– Девчонка, – ласково говорит Дин. – Так и знал, что тебе надо наливать безалкогольный эгг-ног. Идём-ка спать. – Он выключает телевизор и добавляет: – Мы что-нибудь придумаем, Сэмми. Обещаю.